«Заговор ангелов» Игоря Сахновского демонстрирует превосходное владение искусством рассказа. Но его рассказы не соединяются в единое романное целое.По части языка-стиля Игорь Сахновский действительно волшебник и шармер. В его манере описывать пропыленные августовские листья, жару Аравийской пустыни, ослепительную зелень английских городков и воспаленные горизонты русской окраины присутствуют магия и магнетизм. Сахновский магнитит и влечет за собой. Еще и потому, что — и это другое достоинство его прозы — умеет рассказывать истории. Строить увлекательный сюжет. Это было понятно уже по роману «Человек, который знал все», это подтвердил и недавний сборник «Нелегальный рассказ о любви».
В «Заговоре ангелов» с историями тоже все в порядке. Одна из самых сильных — о том, как одиннадцатилетняя девочка Лида и ее маленькая сестра Розка (грудной младенец) отправились с мамой Бертой в эвакуацию и как Берта совершенно хрестоматийно отстала от эшелона, стоя в очереди за кипятком, но спустя двое суток, уже в нарушение всех канонов, взяла и вошла в вагон поезда, в котором ехали к неизбежной гибели ее дочки: «Она была вся черная, со сломанными ногтями, с жуткими мазутными пятнами на спине, но это была она — и она была живая». Чудо? Да. Как и то, что муж Берты и отец девочек Роман выжил на той страшной войне. В пересказе звучит обыкновенно, в книге — захватывающе, небанально и живо. Другие истории, рассказанные в «Заговоре», — о королеве Кастилии Хуане Безумной, об аресте адмирала Колчака, о растерзанном вакханками античном царе Пенфее, о походе Орфея за Эвридикой — тоже пронзительны и увлекательны. За исключением разве что мистического рассказа об испанке, что покончила с собой из-за несчастной любви и с тех пор несколько веков подряд является мужчинам своего рода, — получилось, пожалуй, дешево; искушение пошлостью вообще одно из основных для Сахновского.
В общем, мы подбираемся к довольно сокрушительному «но». Несмотря на присутствие сквозного автобиографического персонажа, сына девочки Лиды из военного эшелона, несмотря на другой прошивающий роман сюжет — о той самой таинственной испанке, мастерски рассказанные эпизоды не сцепляются в целое. Перед нами мозаика, к каждому стеклышку которой нужно максимально приблизить взгляд и рассматривать его по отдельности, не пытаясь отойти и увидеть общую картину. Один из самых красивых эпизодов в книге описывает, как все тот же главный герой мальчиком нашел увеличительное стекло и как преобразился после этого мир. Оптический инструмент, которым Сахновский владеет лучше всего, — лупа. Попытки задышать широким дыханием романа заканчиваются чахоткой. Не спасает дела и эпиграф к книге — «Бог отвечает только за чудо (из телефонного разговора)», намекающий, что все эти истории — о чуде, чуде любви конечно: вот вам, мол, и клей, соединяющий частицы в образ. Но с таким же успехом можно было бы сказать, что всех героев объединяет то, что они жили на земле. В этой неодолимой фрагментарности — системный сбой «Заговора ангелов», учитывая достоинства текста — досадный.
Первой русской наградой Игоря Сахновского, сделавшей его знаменитым, была премия «Русский Декамерон», которая точно бы нагадала ему литературную судьбу: писать новеллы о любви. Они-то и получаются у Сахновского лучше всего, настолько лучше, что пытаться объединить их в роман вместо того, чтобы публиковать честные сборники рассказов, совсем не обязательно. А Боккаччо бы только порадовался.
Майя Кучерская
http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2009/10/26/217253
