Сейчас, в эпоху масс-медиа, когда псевдоним – лишь часть образа, а фотографию даже неизвестного писателя можно найти в интернете за несколько секунд, трудно понять чувства парижан и в особенности парижанок, которые взволнованно оглядывали публику на балу или в ресторане, услышав шепоток «Да здесь сегодня сам Эжен Сю!» Но кого искать? Как угадать его среди остальных?
Красоток можно понять. Слухи об этом молодом человеке ходили самые волнующие. Но в эпоху слухов точной информации было мало, сведения приходили обрывочно, а с теми, кто всегда знал самые свежие сплетни, не всякий был знаком.
Крестник вице-короля
Сейчас мы можем сказать довольно точно, что 26 января 1804 года Мари-Жозеф Эжен Сю появился на свет в семье военного врача Жана-Батиста Сю и его жены Мари-Софи Дерильи. Врача, к слову, потомственного – дед будущего писателя, Жан-Жозеф, был до революции профессором Королевского хирургического коллежа и оставил после себя ряд работ по анатомии. А Жан-Батист, начав с обычного врача в полку, стал главным хирургом императорской гвардии и личным врачом Наполеона I. Так что когда малыш родился, его крестной матерью стала Жозефина – супруга самого императора, а крестным отцом – его приемный сын, двадцатитрехлетний принц Эжен де Богарне, который вскоре станет вице-королем Италии и поучаствует в походе на Россию, где побывает в бою и под Смоленском, и в Бородино, и под Малоярославцем. А когда Наполеон ринется в Париж – спешно набирать еще одну армию, – Богарне придется самому выводить побитые и помороженные войска в Пруссию; увы, после отречения приемного отца титул итальянского вице-короля и все итальянские владения придется продать. Но сегодня речь не о принце Эжене, хотя он важен в этой истории – именно в его честь ребенок получил третье имя – Эжен, – под которым и прославился!
Как винный погреб может довести до битвы при Наварине
Маленький Мари-Жозеф Эжен Сю до 11 лет получал домашнее воспитание и образование. Личный врач императора был человеком весьма богатым и мог позволить себе нанять воспитателей, но также был и очень занятым человеком. Так что присматривать за мальчиком было некому.
В одиннадцать лет мальчика отправили в Коллеж де Бурбон, где образование было одним из лучших в Европе. Впрочем, Мари-Жозеф и его знатные друзья (других там и быть не могло) значительно снижали этот уровень бездельем и шалопайством. Стать первым в той компании было очень непросто – нужно было уж отличиться так отличиться. Мари-Жозефу Сю это удалось.
Отец испробовал все возможные способы убеждения, сократил выдаваемые деньги, грозил страшными карами. Но проблема была в том, что сын у него вырос вовсе не робкого десятка. Однако после одного случая отец пришел в настоящую ярость.
Среди его пациентов когда-то были все любимые маршалы Наполеона, а после реставрации Бурбонов их сменили самые знатные особы и первые лица Франции: хороший врач нужен всем. У него лечились даже некоторые европейские монархи и их родня. За свою работу доктор Сю получал весьма большие гонорары – это естественно, иначе и быть не могло. Вдобавок пациенты частенько делали ему дорогие подарки. Особенно доктор Сю гордился своим великолепным винным погребом с выдающейся энотекой – а собрать уникальную коллекцию вин во Франции, сами понимаете, непросто.
На одном семейном торжестве доктор Сю решил поразить своих гостей великолепием букетов, ароматов и послевкусий – и велел подать несколько самых дорогих образцов. Гости отчего-то не восхищались. Доктор попробовал вино сам – и поразился. Вместо уникальных королевских вин лучших урожаев в бутылках оказалась отдающая гнилой бочкой деревенская ординарка, какую худший пьяница стал бы пить, лишь не имея ничего другого.
А через пару дней доктор поймал сыночка с его приятелями за весьма некрасивым занятием – они выкачивали вино из бочек и бутылок, заменяя его шмурдяком из ближайшей лавки. В тот же день отец выслал сына из Парижа. Потом отцовское сердце оттаяло – и сын вернулся, снова набедокурил и опять оказался в изгнании. А уж на третий раз родитель решил пойти на крайние меры: Мари-Жозеф был отправлен в медицинскую школу лицея Кондорсе, а сразу после – на военную службу корабельным врачом.
Так Мари-Жозеф побывал в экспедиции на Гваделупе, на Мартинике, на Антильских островах. Как хирург корвета «Бреслав» принял участие в Наваринском сражении.
На службе Мари-Жозеф написал несколько пьес, весьма скучных и «правильных». Ему и самому больше нравился стиль Фенимора Купера, так что с пьесами он вскоре покончил. Но надо же ведь было с чего-то начать?
Светский сноб
В 1830 году ему сообщили о смерти его отца, Жан-Батиста. Службу и медицину он немедленно оставил. И то, и другое совершенно ему не нравилось.
И вот девицы трепещут. Импозантная внешность. Буйная юность. Романтическая военно-морская молодость. Унаследованное состояние (ох, немаленькое!). Свой винный погреб (пополненный пациентами отца за время военной службы сына). Он состоит в «Жокей-клубе» – это престижно (и очень дорого). Курит не то, что надо (хотя лучше вообще ничего не курить!). Он организатор или участник модных вечеринок (настоящих вакхических оргий, а не жалких голых посиделок). К тому же – писатель! Книги «Кернок-пират» («Kernock le pirate», 1829), «Цыган» («El Gitano», 1830), «Атар Гюль» («Atar Gull», 1831), «Саламандра» («La Salamandre», 1832), «Коатвенская сторожевая башня» («La Vigie de Koat Ven», 1833) выходят одна за другой.
Парижские девицы в восторге. Матримониальных планов на Мари-Жозефа строить не нужно, он убежденный и упрямый холостяк. Но завертеться с ним в одном вире хоть ненадолго – какая из них отказалась бы!
Его друг, писатель Проспер Губо, предлагает ему написать о жизни обездоленных, бедных парижан, уверяя, что там можно найти удивительные характеры и судьбы. Эжен (теперь он пользуется этим именем) отвечает так: «Мой дорогой друг, я не люблю то, что некрасиво и дурно пахнет».
Неудачник на фоне Эжена Сю
А иногда на бал, в клуб или в ресторан приходит широкоплечий, толстый, с одышкой, с красной, как медный котел, мордой на бычьей шее мужлан, всего на четыре года его постарше. Он одет как попало, а если принарядится… то лучше бы этого не делал. Вкус у него чудовищный, манеры плебейские, часто он принимает за тонкий стиль дороговизну. Можете себе вообразить это пугало.
Никто словно не замечает его. Впрочем, и приходит он ненадолго. Ночью сидит за письменным столом, зажигает четыре свечи, а чтобы не заснуть, упав головой на стол, смешивает купленные на Рю де Вьей и Рю де Л’Юниверсите самые крепкие сорта кофе: из Йемена и с Ямайки. Он не интересен девицам, он интересен читателям и мировой литературе. Ох, да – еще кредиторам. Его зовут Оноре Бальзак.
В 1830 году ему очень нравилась одна женщина по имени Олимпия Пелисье. Целый год он был влюблён, роман был бурным и уж точно не платоническим. Вообще Бальзак и платонические чувства как-то не уживаются. Она бросит Бальзака ради кого-то… да кто там у нее по списку следующий? Альфред д’Орсе? Винченцо Беллини? Ференц Лист? Там есть в списке даже Орас Верне, вы его знаете. «… эта склонность у меня в крови, и идет она, должно быть, от бабушки, которая была сестрой Верне, французского художника. Артистичность, когда она в крови, закономерно принимает самые удивительные формы» – не помните, кто это сказал? Шерлок Холмс. Только он – литературный персонаж, а Орас Верне – самый настоящий. Так что даму эту мы можем увидеть в его изображении на картине «Юдифь и Олоферн».
До Бальзака она была любовницей Эжена Сю. Когда надоела, тот и познакомил ее с Бальзаком.
О превратностях светской жизни
Свет не любит иронии, насмешек – тем более. Прожигателя жизни, эстета и бонвивана он охотно принимает. С писателями все несколько по-другому. В 1837 г. Эжен Сю написал и напечатал «Латреомон», роман, где без оговорок выражает презрение к монархии. Мало того, что вчерашние друзья отворачиваются от него, как по команде: несколько таких друзей проворачивают подловатую финансовую комбинацию, и писатель остается буквально без единого су.
Однако этот Мари-Жозеф-Эжен вовсе не неженка и не плакса. В 1840 г. выходит его исторический роман «Жан Кавалье», где он встает на сторону гугенотов. А после романа «Матильда» его открывает новая аудитория – те, кто однажды выйдет на баррикады.
В 1841 г. драматург Феликс Пиа предлагает Эжену Сю поближе узнать тех людей, которых тот раньше считал «плохо пахнущими». Пиа знакомит Сю с рабочим Фюжером, социалистом, который, как оказалось, знаком с современной философией, правом и общественными науками получше самого писателя. Выйдя за дверь, Сю объявил Пиа: «Теперь я социалист!»
Бестселлеры по-парижски
С 19 июня 1842 года по 15 октября 1843-го в «Жюрналь де деба…» (Journal des Débats Politiques et Littéraires) был опубликован в девяноста выпусках роман Эжена Сю «Парижские тайны» (Les Mystères de Paris).
Такой популярности, как у этого романа, пожалуй, не было ни у одной книги во Франции. Дело не только в тираже, не в количестве читателей – один экземпляр газеты читали порой десятки людей. Даже не в гонораре (хотя деньги были очень даже кстати). Дело было в мешках писем, которые редакция газеты отправляла автору на дом. Восхищение романом, восторги в адрес автора – это приятно, но тоже второстепенно. Главное – читатели обсуждали каждую мелочь, приводили примеры из жизни, если автор ошибался – поправляли, не было такой детали, которую они внимательнейшим образом не взвесили бы и не оценили.
Сам по себе роман не так уж хорош. Автор говорил про него, что с точки зрения художественной он не будет иметь большого значения, куда важнее его значение нравственное. На страницы книги Эжен Сю поместил множество практически документальных эпизодов, присланных ему в письмах. И это был живой диалог с читателем, который не просто читал, а сам становился автором поистине народного романа.
Хотя именно как литературное произведение «Парижские тайны» не стоят и пары страниц, написанных Бальзаком. Наивный, простоватый сюжет без изысков – но зато с событиями и виражами, захватывающими дух неискушенного читателя как «Комната страха» в чешском «Луна-парке». А все же и тут есть какой-то секрет!
В 1844–1845 гг. в газете «Конститюсьонель» появляется новый роман Эжена Сю – «Вечный Жид». Это трудно даже себе представить – но успех этого романа превзошел бум, вызванный «Парижскими тайнами». У «Конститюсьонель» тираж вырос в 8 раз! В библиотеках газету с этим романом выдавали за повышенную плату и требовали залог, чтобы не украли. В прессе начались неутихающие скандалы, церковь и власти крыли Эжена Сю последними словами, граждане встали на его сторону.
Тайна озера Анси
Следующие несколько лет биографии писателя не хотелось бы описывать в таком быстром темпе и без подробностей. Ведь где-то в них спрятался ответ на главный вопрос, который волнует биографов Эжена Сю – стала ли его смерть в пятьдесят три года результатом болезни или все же он был отравлен в Савойе, на берегу озера Анси? Но этот детектив вам стоит написать для себя самим, а еще лучше – самостоятельно провести расследование; литературных источников, мемуаров, документов можно найти великое множество! О том, как Эжен Сю был избран в Законодательное собрание, как издавал газету «Деревенский республиканец», как писал роман «Тайны народа». Может быть, та деталь, на которую никто еще не обратил внимания, давно поджидает именно вас.
И поверьте: если встретите заголовок вроде «Пропивал отцовские денежки и писал забавы ради» – это плохой материал. Очень. И написан не слишком умным автором. А вот увидев, что автор статьи Вера Аркадьевна Мильчина – немедленно читайте. Ее внимание для Эжена Сю – настоящее везение. Вот с нее и начните!
В мире роман «Парижские тайны» вызвал не волну, а целый шторм подражателей. Не было ни одной мировой столицы, про которые не написали бы свои «Тайны». Но ни одна из этих книжиц не вышла за рамки утехи для обывателей.
Проспер Губо переложил роман «Парижские тайны» для сцены, а друга пережил всего на два года. Феликс Пиа был избран в Парижскую коммуну; был членом финансовой комиссии, потом Комитета общественного спасения, приговорен затем властями заочно к смерти. Смог вернуться в Париж лишь спустя восемь лет, в 1880 году. А штамповщик Фюжер погиб на баррикадах, защищая Парижскую коммуну. Причина смерти самого Эжена Сю до сих пор остается тайной.
