В век технологий и поголовной грамотности ожидаешь от литературы, и вообще от искусства в целом, большого разнообразия. Во всяком случае большего, чем было при трех процентах читающего населения. Но почему-то в итоге мы наблюдаем обратный процесс. Чем многочисленнее и образованнее читательская аудитория, тем значительнее ее влияние. А публика, как правило, хочет того же, что ей понравилось вчера... но другого.
Запрос парадоксален по своей сути. Поэтому, видимо, мы живем в эпоху так называемых трендов и мейнстрима. Притом мы же помним, что уметь прочесть – это не значит уметь понять. И оттого этот «главный поток» такой непредсказуемый, своенравный. Кого-то он топит, а кого-то превозносит. И остается только дивиться, как тот или иной автор попал в список фаворитов, любимцев публики.
Если зайти в книжный магазин, то можно понять, что на коне сегодня детская и подростковая литература – в широком смысле: все, что может занять молодую аудиторию — от старых добрых «Виноваты звезды» Джона Грина до экзотических историй «Розы ветров» (серия издательства «Аркадия»), которые, по сути, все те же «звезды», только в профиль – то есть в других, более сложных декорациях.
Но на этом фоне существует несколько феноменов. На нашем книжном рынке – это Пелевин – писатель-загадка. Кто он? Где он? Кажется, он уже давно живет в Таиланде – можно сказать это уже русско-тайский автор. У него нет страничек в социальных сетях, нет блога с советами для начинающих авторов – один словом, необыкновенный случай. И пишет Пелевин, пусть и на острые темы, но с таким количеством сложных отсылок, что это вряд ли можно назвать литературой для подростков. Но – парадокс – книги Пелевина остаются мейнстримом.
Примерно то же можно сказать и о Харуки Мураками. Только последний более открытый, более общительный. Но столь же японский, сколько Пелевин – русский автор. Если вы увлекаетесь Мураками, то наверняка слышали, что его считают самым популярным «неяпонским» японским автором. На родине его много и довольно жестоко критикуют, а в мире, включая Россию, у него толпы поклонников.
В России Мураками приобрел известность после выхода романа «Охота на овец» (1982, перевод на русский – 1998). «Охота на овец» – завершающая часть «Трилогии Крысы», с которой автор и начал свой творческий путь. Это уже позже выйдет продолжение – «Дэнс, дэнс, дэнс». И любопытно, что наибольшей популярностью у читателя пользовалась именно третья часть, обычно, в больших произведениях многие останавливаются на первой части, как на заглавной. А тут наоборот. Возможно, дело в росте профессионализма Мураками. Возможно, в хорошем переводе (автор перевода на русский – Дмитрий Коваленин).
Его множество раз номинировали на Нобелевскую премию. В чем же секрет популярности автора?
Секрет № 1. Скрытый мейнстрим
К сожалению, публику не обманешь. Это только литературный обозреватель «сам обманываться рад». Поэтому если уж совсем ограничить публику в ее желаниях, не давать ей то, чего она хочет, то она все равно отвернется даже от самого именитого автора. Поэтому современные юношеские тренды в творчестве Мураками, конечно, обыгрываются, только в более завуалированном, «взрослом» виде. Помните маркетинговую уловку, когда книги о Гарри Поттере "перезапустили" в строгих одноцветных обложках, чтобы зрелые читатели не стеснялись читать в метро детские книжки. Вот и здесь нечто подобное, только на уровне, не обложки, а самого текста.
Но оставим общие рассуждения – перейдем к конкретным примерам.
Давайте начнем с начала и возьмем один из первых текстов – «Норвежский лес», изданный в 1987 г. Этот роман и сегодня считается одним из самых знаковых в творчестве автора. Здесь Мураками очень "личный" и очень осторожный. Видно, что писатель пишет нечто "серьезное", что его не удовлетворит роль подросткового автора.
Однако Мураками не решается далеко уйти от публики. Интеллектуальная игра здесь ведется в открытую, все отсылки узнаваемы. Не считать же, в конце концов, отсылки к «Битлз», прямо с узнаваемого названия (Norvegian wood) игрой для ценителей сложной литературы?! Это скорее работа с массовой культурой. И разгадать здешние ребусы может каждый. А что же с сюжетом, историей?
В центре внимания – жизнь бунтующей молодежи, подростков. Знакомый прием – молодой аудитории нравится читать про самих себя. Не случайно современная и японская, и западная литература полнится героями-подростками, расследующими таинственные преступления или спасающими мир от пришельцев. Понятное дело, с такими задачами шестнадцатилетний подросток справится намного лучше, чем его родители. Взрослые – это балласт. И в мире «Норвежского леса» (и не только) удел взрослых – пассивное существование, воспоминания и ностальгия. Молодость предстает самым важным этапом в жизни, за которым только скучная взрослая жизнь, – тоже очень в духе «школьного» взгляда на жизнь.
У подростков настоящие отношения, любовь. И, конечно, здесь не обойтись без трагедии. Один из подростков, друг главного героя, покончил с собой, оставив свою девушку в слезах и недоумении. Девушка же – такой же подросток – разумеется, решает, что настоящая любовь умерла… Да, в молодости человек любит порассуждать о смерти. И чем благополучнее общества, тем больше любит: надо же чем-то нервы пощекотать, отсюда и такие сюжетные ходы. И, конечно, юношеский максимализм в придачу.
Ну, и, разумеется, девушки, девушки – целый цветник. Печальная и легкоранимая Наоко, веселая и жизнерадостная Мидори, и просто возлюбленные-однодневки. Разные типажи – разные постельные сцены. Японские тренды, пожалуй, лучше всего справились с превращением любви в продукт, в коллекцию и гербарий из разных характеров. Для мальчиков – истории, где много девочек, для девочек – истории, где много мальчиков. Следовательно, можем заключить, что Мураками в первую очередь обращается к мужской аудитории. Женская тоже читает, потому что, видимо, не так избалована – в обратную сторону вряд ли бы сработало.
Одним словом, кто бы что ни говорил, а в своих первых романах Мураками строго следует запросам публики. Как и Пелевин, кстати. Вспомним его «Омон Ра». В годы распада СССР выходит жесткая пародия на весь советский строй – и актуально, и остроумно... и уже никто по-настоящему не осудит.
Секрет № 2. Достоевский
Вот наступают девяностые, и у Мураками выходят «Хроники заводной птицы» (1992–1995) – еще один его знаковый текст, еще одна веха. Автор упрочил свое место в литературном процессе. Почувствовал ли он себя увереннее?
Определенно, да. Молодежь, конечно никуда не исчезнет. Но уже стало меньше «Битлз» и больше Достоевского. Мураками переходит с массовой поп-культуры на массовую классику. Не секрет, какое огромное значение имеют для японской литературы русские авторы. Достоевский, Гоголь, Чехов – они, можно сказать, почти «съели» современную японскую словесность: от Рю Мураками до Харуки Мураками. Пожалуй, подражательство – это главный бич японской литературы сегодня.
Но подражать Достоевскому – это не зазорно, и это еще нужно уметь. Мураками подражает, сгущая краски. Достоевского за рубежом привыкли прочитывать через понятия «тлен», «упадок», «сумасшествие» и «отчаяние».
Мураками, понимая, что его аудитория подрастает, медленно и аккуратно переключает свое внимание с активных и смелых школьников и студентов на тех самых пассивных и ностальгирующих взрослых. В силу входит второй тип главного героя Мураками – героя подчеркнуто слабого и пассивного. Но все также окруженного женскими персонажами – куда же без них. Но у героинь здесь тоже появляется какая-никакая эмоциональная жизнь. Они все меньше напоминают собрание картинок.
И весь тот пессимизм и растерянность, что была прочитана у Достоевского, Мураками вливает в собственные работы. Они становятся все менее понятны. Сюжет размывается. Появляется элемент случайности и двойничества. Последнее, правда, подано с жирным намеком: одна из главных героинь носит имя Кумико, что созвучно с прозванием волшебной лисы в японском фольклоре. Эта лиса умеет менять внешность и притворятся человеком. Так и в «Хрониках» Кумико имеет несколько личин.
Секрет № 3. Кафка
Достоевский – не единственный учитель Мураками. Но общую линию развития – пассивность, растерянность, грусть – задает именно он. В XX веке Мураками находит для себя продолжателя этой линии – Франца Кафку. Кафка тоже воспринимается в лоб, в самых очевидных его проявлениях. И главное, что берется от австрийского писателя – это взгляд на реальную жизнь, как на абсурд, цепочку случайностей, которые при этом как будто обладают каким-то своим недосягаемым смыслом.
К Кафке присоединяются и французские экзистенциалисты – Камю, Сартр – с их отстраненным взглядом на происходящее. Скажем, «Кафка на пляже» (2002) мог бы называться «Камю на пляже». Кафка – так зовут главного героя – преемник «Постороннего» с одновременно острым и при этом отчужденным отношением к миру.
Интеллектуальная игра стала изощреннее – теперь перед нами мифы. Интересно, что именно европейские мифы. Мураками явно претендует на общемировую аудиторию. По крайней мере, трудно найти японского автора, за которым бы Мураками так предано следовал, как за Достоевским или Кафкой.
Секрет № 4. Отказ от трендов
В 2014 г. выходит сборник рассказов «Мужчины без женщин». Мураками уже известный и заслуженный автор со многими наградами. Уже ему подражают, уже на его сюжеты снимают фильмы. И наконец автор может позволить себе быть самим собой, не теряя при этом аудиторию. Потому что стержень этой аудитории – люди, которые будут в любом случае читать Мураками – уже сформирован.
Само название сборника очень символично, особенно, для Мураками, который до этого изрядно потчевал и читателей, и читательниц разными – веселыми и грустными, молодыми и зрелыми – женщинами. Нет, отношения остались, но заметно, что они больше не используются для привлечения публики, что приятно и еще более привлекает публику. Аудитория тоже любит учиться и иногда даже радуется, когда поступают против ее желаний. Но такое она готова простить лишь единицам.
Тут уже играет феномен популярности. От признанного автора ждут совершенно другого. Если начинающий писатель должен подстраиваться, потому что раскритиковать его – ничего не стоит, то Мураками в XXI веке уже может обороняться тем, что это читатель что-то недопонял.
Мураками позволяет себе уже более интересную постмодернистскую игру, и не только с западным наследием, но и с восточным (например, рассказ «Шахразада»). Он становится одновременно понятнее и интеллектуальнее. Нет больше бравирования сложными идеями, заимствованными у кого-то еще, и остается больше пространства для идей самого Мураками.
Остается только пожелать Мураками всяческих успехов и держаться подальше от трендов, потому что они могут утянуть к себе в любой момент. И если что-то из вышесказанного показалось Вам излишне острым или, наоборот, поверхностным по отношению к Мураками, то не стоит переживать. Мураками сейчас находится на такой высоте, что ему уже не может навредить ни один критический разбор.
