Рудольф Нуриев не раз становился героем фильмов и книг. Его судьба как магнит притягивает писателей, режиссеров, людей искусства, которые и восхищаются им, и пытаются разобраться в хитросплетениях его карьеры и личной жизни.
Ирландец Колум Маккэнн решил пойти другим путем. Он написал биографию великого танцовщика, но написал так, как себе ее представляет. На четырех с лишним сотнях страниц правда тесно переплетена с вымыслом, и, кажется, не только мы, но и сам автор уже не всегда понимает, где факты из биографии Нуриева, а где его фантазии. Настолько реалистично все описано. Настолько он вжился в судьбу своего героя.
Маккэнн наблюдает за Нуриевым глазами людей, которые пребывали в глубокой тени. Они не купались в блеске его таланта, а помогали, чем могли, незримо находясь рядом и не пытаясь выставить себя в лучшем свете перед софитами и телекамерами. Это его сестра, экономка, обувщик, дочь первой учительницы… Маккэнн фантазирует, о чем честно предупреждает в самом начале, но при этом умудряется говорить только правду и ничего, кроме правды. Он кажется беспристрастным, но в то же время буквально проживает каждый эмоциональный взрыв и срыв своего героя.
И, естественно, мы ничего бы этого не смогли понять и прочувствовать, если бы не блистательный перевод Сергея Ильина, который вслед за автором прошел тот же путь, повторив каждое его сомнение и восторг от находки. Книга о Нуриеве – это не скрупулезное следование биографии, а все-таки художественное произведение. Автор дает себе поблажки (а заодно и нам), отбрасывая утяжеляющих книгу персонажей, поэтому в книге у героя одна старшая сестра, хотя на самом деле их было три. Сама жизнь гениального бунтаря и реформатора балета помогает автору. Она четко поделена на этапы, каждый из которых как новая глава, начинающаяся там, где оборвалась предыдущая.
Ирландец Колум Маккэнн решил пойти другим путем. Он написал биографию великого танцовщика, но написал так, как себе ее представляет. На четырех с лишним сотнях страниц правда тесно переплетена с вымыслом, и, кажется, не только мы, но и сам автор уже не всегда понимает, где факты из биографии Нуриева, а где его фантазии. Настолько реалистично все описано. Настолько он вжился в судьбу своего героя.
Маккэнн наблюдает за Нуриевым глазами людей, которые пребывали в глубокой тени. Они не купались в блеске его таланта, а помогали, чем могли, незримо находясь рядом и не пытаясь выставить себя в лучшем свете перед софитами и телекамерами. Это его сестра, экономка, обувщик, дочь первой учительницы… Маккэнн фантазирует, о чем честно предупреждает в самом начале, но при этом умудряется говорить только правду и ничего, кроме правды. Он кажется беспристрастным, но в то же время буквально проживает каждый эмоциональный взрыв и срыв своего героя.
И, естественно, мы ничего бы этого не смогли понять и прочувствовать, если бы не блистательный перевод Сергея Ильина, который вслед за автором прошел тот же путь, повторив каждое его сомнение и восторг от находки. Книга о Нуриеве – это не скрупулезное следование биографии, а все-таки художественное произведение. Автор дает себе поблажки (а заодно и нам), отбрасывая утяжеляющих книгу персонажей, поэтому в книге у героя одна старшая сестра, хотя на самом деле их было три. Сама жизнь гениального бунтаря и реформатора балета помогает автору. Она четко поделена на этапы, каждый из которых как новая глава, начинающаяся там, где оборвалась предыдущая.
Сначала нищее военное детство в Уфе, когда главным было просто выжить, а не думать о том, что будет дальше. Но уже тогда пятилетний мальчик плясал татарские танцы перед ранеными в госпитале, запихивая полученные в награду куски сахара в чулки.
Затем он уже лучший ученик балетного училища в, казалось бы, недостижимом Ленинграде, где вкалывает у станка, как никто другой, а потом буквально падает от усталости в своей холодной комнате в общежитии.
И вот уже новый этап – этот нищий мальчик устраивает грандиозные приемы в Лондоне, Париже, Нью-Йорке и выставляет перед гостями все то, что физически не мог получить в детстве: икру, осетрину, шампанское. Да, именно так, светская хроника газет на следующий день буквально захлебывается, описывая эти приемы.
Впрочем, и гости у него не какие-нибудь прихлебатели, шастающие с одной вечеринки на другую. Среди его друзей Энди Уорхол и Трумен Капоте, Миг Джаггер и Джон Леннон…
А потом СПИД, пожирающий его изнутри, после многочисленных похождений с дружками по ночным клубам и борделям. И октябрь 1992 года в парижской Гранд-опера, на премьере поставленной им «Баядерки», где он, получая орден Искусств – высшую артистическую награду Франции, не сможет стоять самостоятельно…
Чем это не главы одного большого романа, который не придумывается, а живет своей жизнью, уже прожитой и очерченной границами славы и мифологии? Но Маккэнн не написал бы книгу, если бы слепо шел по этому простому, казалось бы, пути. Он то отсылает нас в далекое прошлое, то кидает обратно в настоящее, делит дни записями из дневника и многочисленными монологами свидетелей взлетов и падений Нуриева. Среди них не только друзья, но и многочисленные прохвосты, коих было немало рядом с Нуриевым в часы его славы и богатства. А также те, кого он вынужден был оставить в далеком Ленинграде, и о которых постоянно думал и рвался к ним всем сердцем, но не мог ничего предпринять, однажды сделав столь важный для себя и всего мирового искусства выбор.
И мы, так же, как и писатель, врываемся в прошлое Рудольфа Нуриева, то замирая над его дышащими болью словами, то восторгаясь вместе с ним или мучительно выдумывая новые спектакли и танцы.
И если вы не помните, Нуриев родился в Иркутске в 1938 году. Был солистом Мариинского театра, но во время гастролей во Франции в 1961 году отказался возвращаться в СССР и попросил политического убежища. Он стал звездой лондонского Королевского балета, возглавлял балетную труппу парижской Гранд-Опера и считался лучшим танцовщиком своего времени. Но он прославился не только балетными па, это человек с двумя лицами, одно из которых прекрасно и удивительно, а другое – воплощенное чудовище, способное на всякие мерзости. И тут же его неожиданная мечта, озвученная в романе Маккэнна: «Тайное желание: дом у моря, дети на пляже, на скалах – камерный оркестр, весь мокрый от брызга волн. Я сижу в шезлонге, пью белое вино, старею». Возможно, это слишком лирично для реального циничного матерщинника Нуриева. Но именно таким его увидел и почувствовал писатель.
Нуриев постоянно сам придумывал слухи о себе, создавал легенду, оставаясь абсолютно неизвестным и непонятым. За маской повесы и гениального гуляки, возможно, скрывался тонкий и ранимый человек, одинокий и прячущий свой страх перед жестоким и поглощающим даже гениальность миром. Автор верит в своего героя и не хочет уже его мучить. Он избавляет его в романе от мучительной смерти и заканчивает книгу на первом после побега визите в СССР и прощании с матерью.
…Роман Маккэнна скоро будет экранизирован. Студия Maven Pictures взялась перенести на экран перипетии судьбы Рудольфа Нуриева так, как они выписаны в «Танцовщике».
Стоит, наверное, также заметить, что Колум Маккэнн – знаменитый ирландский писатель, автор бестселлера «Пусть вращается этот огромный мир». Он известен своей увлеченностью людьми разных профессий, социальных слоев, религиозных и политических убеждений.
И все же «Танцовщик», вышедший на английском языке еще в 2003 году, – это роман не о Нуриеве. Это книга о нас с вами, о нашей стране, такой, как ее увидел из Ирландии Колум Маккэнн. Скорее всего, вам не понравится то, как он описал быт России в те годы, когда Нуриев еще танцевал на родине. Но он так видит и довольно точно передает общее настроение и состояние. А проводник его мыслей и ассоциаций – Нуриев с его вечным поиском и метаниями из одной крайности в другую. Задумайтесь, не так ли происходит и с вашей жизнью? Не мечетесь ли вы от безысходности к всепоглощающему счастью и восторгу? И кажется, что без этих крайностей не может существовать русская душа. И не ее ли пытался воплотить в своем сумасшедшем танце и маленький босоногий мальчик в уфимском госпитале, и великий танцор Рудольф Нуриев? Пытался, но понимал, что сущность его метаний могут понять только на далекой и отвернувшейся Родине.
http://www.chitaem-vmeste.ru/pages/review.php?book=4014
Затем он уже лучший ученик балетного училища в, казалось бы, недостижимом Ленинграде, где вкалывает у станка, как никто другой, а потом буквально падает от усталости в своей холодной комнате в общежитии.
И вот уже новый этап – этот нищий мальчик устраивает грандиозные приемы в Лондоне, Париже, Нью-Йорке и выставляет перед гостями все то, что физически не мог получить в детстве: икру, осетрину, шампанское. Да, именно так, светская хроника газет на следующий день буквально захлебывается, описывая эти приемы.
Впрочем, и гости у него не какие-нибудь прихлебатели, шастающие с одной вечеринки на другую. Среди его друзей Энди Уорхол и Трумен Капоте, Миг Джаггер и Джон Леннон…
А потом СПИД, пожирающий его изнутри, после многочисленных похождений с дружками по ночным клубам и борделям. И октябрь 1992 года в парижской Гранд-опера, на премьере поставленной им «Баядерки», где он, получая орден Искусств – высшую артистическую награду Франции, не сможет стоять самостоятельно…
Чем это не главы одного большого романа, который не придумывается, а живет своей жизнью, уже прожитой и очерченной границами славы и мифологии? Но Маккэнн не написал бы книгу, если бы слепо шел по этому простому, казалось бы, пути. Он то отсылает нас в далекое прошлое, то кидает обратно в настоящее, делит дни записями из дневника и многочисленными монологами свидетелей взлетов и падений Нуриева. Среди них не только друзья, но и многочисленные прохвосты, коих было немало рядом с Нуриевым в часы его славы и богатства. А также те, кого он вынужден был оставить в далеком Ленинграде, и о которых постоянно думал и рвался к ним всем сердцем, но не мог ничего предпринять, однажды сделав столь важный для себя и всего мирового искусства выбор.
И мы, так же, как и писатель, врываемся в прошлое Рудольфа Нуриева, то замирая над его дышащими болью словами, то восторгаясь вместе с ним или мучительно выдумывая новые спектакли и танцы.
И если вы не помните, Нуриев родился в Иркутске в 1938 году. Был солистом Мариинского театра, но во время гастролей во Франции в 1961 году отказался возвращаться в СССР и попросил политического убежища. Он стал звездой лондонского Королевского балета, возглавлял балетную труппу парижской Гранд-Опера и считался лучшим танцовщиком своего времени. Но он прославился не только балетными па, это человек с двумя лицами, одно из которых прекрасно и удивительно, а другое – воплощенное чудовище, способное на всякие мерзости. И тут же его неожиданная мечта, озвученная в романе Маккэнна: «Тайное желание: дом у моря, дети на пляже, на скалах – камерный оркестр, весь мокрый от брызга волн. Я сижу в шезлонге, пью белое вино, старею». Возможно, это слишком лирично для реального циничного матерщинника Нуриева. Но именно таким его увидел и почувствовал писатель.
Нуриев постоянно сам придумывал слухи о себе, создавал легенду, оставаясь абсолютно неизвестным и непонятым. За маской повесы и гениального гуляки, возможно, скрывался тонкий и ранимый человек, одинокий и прячущий свой страх перед жестоким и поглощающим даже гениальность миром. Автор верит в своего героя и не хочет уже его мучить. Он избавляет его в романе от мучительной смерти и заканчивает книгу на первом после побега визите в СССР и прощании с матерью.
…Роман Маккэнна скоро будет экранизирован. Студия Maven Pictures взялась перенести на экран перипетии судьбы Рудольфа Нуриева так, как они выписаны в «Танцовщике».
Стоит, наверное, также заметить, что Колум Маккэнн – знаменитый ирландский писатель, автор бестселлера «Пусть вращается этот огромный мир». Он известен своей увлеченностью людьми разных профессий, социальных слоев, религиозных и политических убеждений.
И все же «Танцовщик», вышедший на английском языке еще в 2003 году, – это роман не о Нуриеве. Это книга о нас с вами, о нашей стране, такой, как ее увидел из Ирландии Колум Маккэнн. Скорее всего, вам не понравится то, как он описал быт России в те годы, когда Нуриев еще танцевал на родине. Но он так видит и довольно точно передает общее настроение и состояние. А проводник его мыслей и ассоциаций – Нуриев с его вечным поиском и метаниями из одной крайности в другую. Задумайтесь, не так ли происходит и с вашей жизнью? Не мечетесь ли вы от безысходности к всепоглощающему счастью и восторгу? И кажется, что без этих крайностей не может существовать русская душа. И не ее ли пытался воплотить в своем сумасшедшем танце и маленький босоногий мальчик в уфимском госпитале, и великий танцор Рудольф Нуриев? Пытался, но понимал, что сущность его метаний могут понять только на далекой и отвернувшейся Родине.
http://www.chitaem-vmeste.ru/pages/review.php?book=4014