Великий роман Булгакова дошел до нас лишь благодаря стечению удивительных обстоятельств
13 февраля 1940 года, 80 лет назад, Булгаков внес последние правки в "Мастера и Маргариту".
Ему оставалось жить 25 дней - с мучительными болями, слепому. До нас дошли его слова, с которыми он передавал рукопись Елене Сергеевне Булгаковой: "...чтобы помнили!" Жену Булгаков узнавал по шагам, лица друзей ощупывал руками. Даже простыни причиняли ему боль, и он лежал на кровати голый, в одной набедренной повязке.
Так писатель завершал свой крестный путь. Один из его друзей, режиссер и сценарист Ермолинский, позже вспоминал, что перед самым концом Булгаков спросил:
- Похож я на Христа?
Сын профессора Киевской духовной академии был воспитан в вере, отошел от нее во время учебы на медицинском факультете и вернулся если не к религии, то к Христу, когда единственно возможной, официально признанной верой стал атеизм.
"Правда ли, что умер товарищ Булгаков?"
Недавно были изданы черновики "Мастера и Маргариты" - увесистый двухтомник. Это захватывающее чтение - видно, как с 1928-го по 1940-й менялся авторский замысел, как становилась иной изображенная в романе Москва, какие превращения происходили с Воландом. В написанном в 1930 году письме правительству Булгаков назвал сожженные черновики "романом о дьяволе" - тогда для него главным был он, а не Мастер. С этого письма и с последовавшего за ним сталинского звонка, с телефонного разговора, изменившего к лучшему судьбу загнанного, затравленного советской критикой, потерявшего возможность печататься и видеть свои пьесы на сцене Булгакова, начался долгий заочный диалог писателя и диктатора.
Сталин несколько раз смотрел поставленные Художественным театром "Дни Турбиных". Ему понравилась вышедшая в Театре Вахтангова "Зойкина квартира". И его не разъярила дерзкая откровенность письма, где писатель говорил о "глубоком скептицизме в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране", о своих "великих усилиях встать бесстрастно над красными и белыми". Видимо, Сталину действительно нравилось то, что писал Булгаков - на встрече с писателями, дружно требовавшими крови писателя, Сталин его защищал.
И следил за его судьбой. На этот счет нужно отнести и то, что, умирающего проведал всесильный глава Союза писателей Фадеев, и выделенную ему союзом крупную материальную помощь, и путевку в правительственный санаторий "Барвиха". И наконец, посмертный звонок из Кремля:
- ...Правда ли, что умер товарищ Булгаков?
"Я стала ведьмой от горя и бедствий..."
Изначально должны были сгореть не только ресторан дома Грибоедова, Торгсин, дом 302 бис и жилье застройщика Алоизия Могарыча. В черновиках романа больше насильственных смертей и куда больше пожаров - дьявол посетил Москву, как два библейских ангела Содом и Гоморру, чтобы покарать грешный город. Это вполне отражало то, как Михаил Афанасьевич Булгаков относился к советской действительности, но со временем текст менялся. Проще всего объяснить это тем, что к концу 1930-х годов Булгакова снова обложили со всех сторон, как загнанного охотниками волка. Шедший с огромным успехом "Мольер" был разгромлен критикой и снят, бичующие Булгакова обличительные письма публиковались за подписями его добрых друзей, коллег по Художественному театру. Он ушел из МХАТа в Большой театр, но по написанным им либретто не были поставлены спектакли. Свой роман Булгаков изначально писал "в стол", без надежды на публикацию - но в их единственном телефонном разговоре Сталин сказал, что им надо встретиться и поговорить. Это давало надежду: роман можно было представить на самый верх, его могли напечатать.
С сегодняшней точки зрения при том, что мы знаем о Сталине и 1930-х годах, надежда была безумной, но кроме нее не оставалось ничего. Текст правился, грязная и неуютная, опасная Москва становилась чище, ухоженнее, светлее. Это совпадало с идеальным образом новой Москвы Сталина и Кагановича, города широких улиц, огромных площадей и монументальных домов, "порта семи морей". Зловещей фантасмагории от этого только прибавлялось.
Много писали о том, что в романе Булгаков разделался со своими гонителями. Осафом Литовским, выведенным под именем критика О. Латунского. Некогда всемогущим партийным боссом Авелем Енукидзе, среди прочего курировавшим Большой театр и МХАТ (председатель акустической комиссии московских театров Аркадий Аполлонович Семплеяров). И даже с Николаем Ивановичем Бухариным (чрезвычайно похожий на того внешне "нижний жилец Николай Иванович"), которого он превратил в летающего борова. А Сталин со временем все очевиднее проецировался на Воланда, владыку темных сил, который мог сделать и добро.
Булгаков читал отрывки из романа друзьям, те пугались - издать такую книгу невозможно, она опасна! Но "роман о дьяволе" был секретом Полишинеля: рукопись перепечатывала сестра Елены Сергеевны, Ольга Бокшанская, секретарь дирекции МХАТа и личный секретарь Немировича-Данченко. Ее муж, артист Художественного театра Евгений Калужский, был сексотом НКВД - впрочем, его доносы на деверя были по-родственному доброжелательными. Но на НКВД работали и другие люди из булгаковского окружения, их было много. Явным стукачом был переводчик Эммануил Жуховицкий, с НКВД сотрудничала замечательная актриса Ангелина Степанова - исследовательница творчества Булгакова Мариэтта Чудакова называет ее "известной всей театральной Москве осведомительницей". По мнению Чудаковой, НКВД была завербована и сама Елена Сергеевна Булгакова, прежде входившая в ближайшее окружение расстрелянного маршала Тухачевского, имевшая с ним роман и родившая от него сына. Мариэтта Чудакова считает, что Булгаков знал о ее работе на советскую тайную полицию - отсюда и фраза Маргариты "Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня". Если это так, то ситуация вдвойне трагична: Елена Сергеевна рассказывала куратору из НКВД об их визитах в посольство США - но что же она говорила ему о муже?
О том, кто был прообразом Мастера, спорят - скорее всего, это сам Булгаков, а возможно, и не раз арестовывавшийся, погибший в лагере Мандельштам. (Во время телефонного разговора с Пастернаком Сталин спрашивал, "Мастер" ли тот, и Булгаков должен был об этом знать.)
К моменту выхода в свет "Мастера и Маргариты" о Булгакове забыли
Но Маргарита - конечно же, Елена Сергеевна. Ее самопожертвование было велико: еще в 1932-м Булгаков сказал ей: "Имей в виду, я буду очень тяжело умирать, дай мне клятву, что ты не отдашь меня в больницу и я умру у тебя на руках". Он знал о хронической болезни своего отца, ждал ее и для себя, и тоже умер от почечной недостаточности. Елена Сергеевна сдержала слово.
Как Маргарита спасла роман
"Рукописи не горят" - эта булгаковская фраза стала общим местом. На самом же деле рукописи легко превращаются в прах, "Мастера и Маргариту" спасла Елена Сергеевна. Она вычитывала и правила, она пробивала роман, и это было то же, что биться о стену. А после публикации в журнале "Москва" в 1966 году, когда был опубликован сильно сокращенный цензурой текст, неожиданно для всех появился великий писатель. К этому времени о Булгакове почти забыли.
Потом пришло время легенд, наподобие той, что придумал журналист Владимир Невельский. Он-де пришел на могилу Булгакова первым, после первой публикации "Мастера...", встретил подстерегавшую именно такого человека Елену Сергеевну и по завещанию Булгакова получил половину гонорара...
Роман быстро обрастал мифами и сам превращался в миф, расходился на цитаты. Рукопись не сгорела - благодаря преданности Маргариты, случаю и прихоти Сатаны.
